Ящер страсти из бухты грусти - Страница 54

Кружок испустил вздох разочарования. Мужчина лет пятидесяти, представительный и лысый, раздулся и шагнул вперед:

– Констебль, у нас есть право на религиозные отправления там и тогда, где и когда мы пожелаем.

– Я думаю только о вашей безопасности, – ответил Тео.

– Эта страна покоится на основании свободы вероисповедания, и...

Тео шагнул к мужику и навис над ним всем своим шести-с-лишним-футовым каркасом:

– Тогда молитесь, чтобы я не швырнул вас в карцер вместе с самым здоровым и самым похотливым содомитом, которого только может предложить окружная тюрьма. Потому что именно это я и сделаю, если вы все сейчас же не разойдетесь по домам.

– Круто, – одобрил сзади Гейб.

Заставь его перекувырнуться через голову и обсикаться, подумал Живодер.

Лысый поперхнулся и обратился к пастве:

– Давайте соберемся в церкви и обсудим вопрос об отстранении местого офицера охраны правопорядка.

– Ага, занимайте очередь, – сказал Тео. Он проводил группу взглядом: те расселись по своим машинам и уехали.

Когда последний автомобиль выехал со стоянки, Гейб спросил:

– Теории?

Тео покачал головой.

– Все в этом городе спятили. Я проверю трейлер Молли, но сомневаюсь, что она дома. Отвезти тебя домой, чтобы ты принял душ и переоделся перед свиданием?

Гейб окинул взглядом свои перепачканные рабочие штаны и рубашку-сафари.

– Думаешь, надо?

– Гейб, ты у меня единственный знакомый, рядом с которым я выгляжу изысканным.

– Так ты со мной поедешь, да?

– Казанова, – ответил Тео. – По сравнению с тобой я – сущий Казанова.

– Ты о чем? Сегодня у Г. Ф. жарят фирменных кур.

Стив

Стив лежал в кипарисовой рощице, а его новая возлюбленная, свернувшись в изгибе правой передней лапы, тихонько похрапывала. Он выпустил язык и кончиком скользнул по ее голой спине. Она застонала и теснее прижалась к его лапе. На вкус она довольно приятна. Но он уже съел всех этих теплокровных и был теперь не очень голоден.

Когда он был самкой – лет пятьдесят назад, а до этого еще примерно тысяч пять, – он привык закусывать своими возлюбленными после совокупления. Так было принято. Но став самцом, он уже не был уверен, что это правильно. Он не сношался с особями своего биологического вида с тех пор, как стал мужчиной, поэтому инстинкты притупились: секс для него был делом неизведанным. В конце концов, ему просто не хотелось есть эту теплокровную. С ней ему становилось лучше, к тому же он не просто отправлял ей свои сигналы – он почему-то видел картинки ее мыслей. В ней не чувствовалось страха, поэтому не нужно было и подманивать ее. Для теплокровного это странно.

Он опустил голову на подушку из кипарисовой хвои – надо подремать, чтобы раны быстрее затянулись. А съесть ее можно и после. Где-то в глубине мозга, засыпая, он услышал тревожную сирену. За пять тысяч лет жизни ему в голову ни разу не приходила мысль о “до” или “после” – только “сейчас”. Цепочка его ДНК меняла последовательность звеньев много раз, адаптируясь к переменам и не подстраиваясь к жизненным циклам поколений – в этом смысле он был организмом уникальным, – но представление о времени, память на уровне выше клеточного – это что-то новое. Вступив в контакт с Молли, в нем начало развиваться сознание, и природа, будучи механизмом в высшей степени прагматичным, пыталась его предупредить. У кошмара скоро начнется кошмар.

Вэл

И это – свидание? Вэл сидела в одиночестве за столиком в глубине кафе “Г.Ф.”. Она заказала бокал местого “шардоннэ” и теперь пыталась сформулировать о нем мнение, которое отражало бы соответствующий уровень омерзения, но вино, к сожалению, оказалось довольно сносным. На Вэл были легкий вечерний макияж и сдержанный костюм из шелка-сырца цвета индиго, а также одинокая нитка жемчуга – чтобы слишком не контрастировать с визави, одевающимся, насколько она знала, только в джинсы и хаки. Свидание, значит? Если это – свидание, то насколько низко я пала? – вопрошала она себя. Убогая забегаловка в убогом городишке – и она ждет человека, который, наверное, никогда в жизни не носил ни смокинга, ни “ролекса”. Мало того, что ждет, – ждет с нетерпением.

Нет, это не свидание. Обычный ужин. Надо же как-то питаться. А в этот раз она просто питается не одна. Благотворительная прогулка в трущобы, поближе к народу и добрым соседям. Художественный опыт сатирического представления: эстрадное ревю “Причуды буржуазной жареной курицы”. Одно дело читать профессиональные журналы за завтраком в местном кафе, но ужинать в нем?

В дверях появился Гейб Фентон, и пульс у Вэл участился. Вопреки желанию она улыбнулась, когда официантка указала на ее столик. Но тут следом за Гейбом по залу зашаркал Тео Кроу, и ее позвоночник пронзила тревога. Нет, это определенно не свидание.

Гейб улыбнулся, и морщинки вокруг глаз заиграли, точно он готов расхохотаться. Он протянул руку:

– Здрасьте, я надеюсь, вы не будете возражать – я пригласил присоединиться к нам и Тео.

Волосы его были причесаны, борода – тоже, а оделся он в линялую, но чистую рубаху из шамбре. Наповал не разит, но парень довольно симпатичный – как симпатичны лесорубы на привале.

Тео кивнул и придвинул стул к столику, накрытому на двоих. Не успели они устроиться, как к ним порхнула официантка и расставила третий прибор.

– Простите, что навязался, – сказал Тео, – но Гейб очень настаивал.

– Да нет же, милости прошу, констебль.

– Просто Тео.

– Хорошо, Тео. – Вэл натянула на лицо улыбку. И что теперь? Последний раз, когда она беседовала с этим человеком, вся ее жизнь вошла в мертвую петлю. Вэл ощутила, как внутри нарастает злоба на Гейба, которую она обычно приберегала для многолетних отношений с мужчинами.